Белорусская сказка – Отдай то, что дома не оставил

Пошел один человек на охоту. Долго он бродил по лесам да болотам — ничего не убил. Наконец приметил на одном островке тура. Стоит он, красивый, как на картинке. Выстрелил охотник, тур прыгнул и помчался в кусты. Охотник за ним. Бежал, бежал и не заметил, как попал в трясину.

Выбирается он из трясины изо всех сил, да где там! Затягивает его трясина, засасывает. Вот по самый пояс уже засосала… Видит охотник — смерть подошла. Стал он звать на помощь.

Вдруг вырос перед ним щупленький седой дедок с длинной бородою, в лаптях в сажень длиною.

— Спаси меня, человече! — просит его охотник.

— Ладно, — говорит дедок, — я спасу тебя, да только не даром — отдай мне то, что ты дома не оставил.

Думал-думал охотник — чего ж это он дома не оставил? Ничего припомнить не мог. А тут трясина уже чуть не по самую шею засосала: одна только голова да руки наверху. Ну что ж, торговаться не время…

— Бери, — говорит, — себе то, что я дома не оставил, только скорее спасай!

— Нет, это еще не все, — хихикает дедок. — Сейчас-то ты согласен, а лотом откажешься.

— Не откажусь…

— А чтоб не отказался, дай мне расписку. Вынул дедок из кармана кусок воловьей кожи и нож, подал охотнику;

— Надрежь, — говорит, — мизинец да распишись кровью своей на этой коже. Так оно будет надежней.

Расписался охотник на воловьей коже, дедок подхватил его да и вынес на сухое место, а сам исчез.

Опамятовался охотник после лихой напасти, обтер с себя грязь и пошел домой. И так ему стало по пути на душе тревожно, хоть плачь: чует сердце беду.

Только он переступил порог дома, а ему говорят :

— Где ж ты так долго пропадал: жена вон сына тебе родила!

Как услыхал об этом охотник, так и обомлел:

голова закружилась, в глазах помутилось. Был он человек бездетный. А тут на тебе! Дождался наконец сына, да не себе, а черту лысому!

Собрались гости на родины. Пьют, веселятся. А отец сидит, как туча черная, и все плачет. И кто ни спросит его, чего он плачет, — никому ничего не говорит. Поначалу думали, что это он от радости — понятно, сына дождался! А потом и спрашивать перестали.

Тем временем растет хлопчик, как на дрожжах. И такой удался красивый, разумный! Звали его Янка. Отдали родители его в обучение. И он всех своих однолеток враз обогнал. Ко всему был способный — как к работе, так и к учению.

Люди любуются, глядя на Янку, завидуют охотнику. А отец все смотрит на него и плачет.

Вырос Янка, сделался стройным парнем, хоть жени его, а отец, чем дальше, тем все пуще печалится. Вот однажды сын и спрашивает его:

— Скажи мне, тата, чего ты такой невеселый? Чего ты, глядючи на меня, все плачешь? Разве я не твой сын?

Вытер отец слезы и отвечает:

— Да, сынок, не мой ты… Вот из-за того я и плачу.

И рассказал сыну, как запродал он его седому дедку.

Выслушал сын и говорит:

— Коли так, отец, то прощай! Или голову сложу, или расписку твою у нечистой силы назад отберу. Не хочу я, чтобы ты всю свою жизнь плакал!

Собрался Янка, взял лук, стрелы, хлеб и двинулся в путь-дорогу.

Долго ли, коротко он шел — добрался до речки. А места кругом такие красивые, что дальше и идти не хочется. “Ну что ж, отдохну здесь маленько, полюбуюсь”, — решил Янка. Прилег он на бережку, за кустом, вынул из торбы хлеб. И только он собрался поесть — вдруг летит стая уток: одиннадцать впереди, а двенадцатая изо всех сил их догоняет, а возле нее кружится коршун. Вот-вот ударит ее острым клювом.

Схватил Янка лук и пустил стрелу в коршуна. Смотрит — камнем падает коршун в болото, перья рассыпает, а утка прямо к нему опускается.

Опустилась утка возле Янки, ударилась о землю и стала перед ним девушкой, да такою красивой, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Поклонилась девица-красавица Янке и говорит:

— Спасибо тебе, добрый молодец!

— Не за что, — отвечает в смущении Янка.

— Как так не за что? — удивляется девушка. — Ты ведь меня от смерти спас. Кто ты такой и куда идешь?

Янка все рассказал ей о себе.

Поглядела на него девушка с испугом и говорит:

— Так это ты, видно, идешь к моему отцу.

— А кто твой отец?

— Колдун.

— Нет, — говорит Янка, — отец запродал меня какому-то дедку с длинной бородою, в лаптях в сажень длиною…

— Это он и есть! Мой отец в кого хочешь обернется. Теперь он паном ходит.

Нахмурился Янка, а девушка и говорит:

— Не горюй, милый! Ты без меня пропадешь, как не один уже пропал, а вместе мы что-нибудь да придумаем. Прощай!

— Скажи, а как же тебя звать?

— Кася.

Обернулась девушка серою уткой, поднялась и полетела вслед за сестрами.

Пошел Янка в ту сторону, куда полетели уточки, и вскорости подошел к панской усадьбе. Постучался в ворота.

— Что тебе надо? — спрашивают слуги.

— Хочу видеть хозяина.

Вышел хозяин — толстый пан в дорогой заморской одежде.

— Что скажешь?

— Да вот, — говорит Янка, — ищу своего хозяина.

— Какого?

— Того, кому отец меня запродал, когда я только на свет родился.

— Так это я и есть твой хозяин.

— Прости, панок, — говорит Янка, — а есть ли у тебя расписка от моего отца?

— А как же, имеется.

— Так верни ее мне, пане, а то отец мой все горюет да плачет, что так плохо получилось. Я отнесу ему, вот он и успокоится.

— Ишь ты, какой прыткий! — смеется пан. — Ты сперва отслужи у меня положенный срок, тогда и верну. А ежели не захочешь служить, то с живого кожу сдеру.

— Так давай мне работу, — говорит Янка, — я буду служить. Работать мне не привыкать стать. Вынул пан из кармана наперсток, подал Янке:

— Вычерпай к утру этим наперстком мое озеро за домом, рыбу всю выбери из него, а дно желтым песком посыпь. Это работа нетрудная.

Пошел Янка к озеру, начал вычерпывать воду наперстком. Черпал-черпал до самого вечера, уморился, а толку никакого. Заплакал он с горя и пошел искать Касю, чтоб посоветоваться, как быть.

Пришел на двор, походил — никого не видно. Зашел в самый конец двора. Глядь — стоит на отлете постройка: хатка — не хатка, хлевец — не хлевец… Подошел он к той хатке, вдруг слышит — зовет его через оконце голос знакомый:

— Гей, Янка! Ты, вижу, совсем меня позабыл. Глянул он в оконце, а там Кася стоит! Вошел Янка в хатку, поздоровался и рассказал ей, какую немыслимую работу задал ему ее отец. А девушка и говорит:

— Ничего, утро вечера мудреней. Ложись спать, а я что-нибудь да придумаю.

Послушался Янка и лег спать.

В полночь вышла Кася на крыльцо, махнула волшебным прутиком, и вмиг явились к ней тридцать хлопцев-молодцев — один в один.

— Что прикажешь нам, панночка?

— Вычерпайте к утру озеро, рыбу всю выберите да дно желтым песком посыпьте!

— Ладно! — ответили хлопцы-молодцы и помчались скорей выполнять работу.

Поутру девушка разбудила Янку.

— Ступай, — говорит, — доложи отцу, что все, мол, сделано. Только не признавайся, что я тебе помогла, скажи: сам все, дескать, сделал.

Пошел Янка, доложил пану. Тот посмотрел — и правда, все исполнено, как он приказал. И работа чистая — никакого изъяну не найдешь.

— Молодчина! — похвалил пан. — Работник ты, я вижу, неплохой. Если будешь так стараться, то я тебе и расписку отдам и дочку за тебя замуж выдам. У меня их двенадцать, выбирай себе любую, какая приглянется. Вот только беда: нет у меня отдельного дворца для тебя с молодою женой. Но ты, я вижу, парень работящий. Так вот тебе и работа: построй за ночь такой дворец, чтоб было в нем столько комнат, сколько дней в году, и чтоб сиял потолок, как небо, и светили на нем солнце, месяц и звезды, а вокруг дворца чтоб река протекала, а над ней перекинут был мост — золотая мостовина, серебряная мостовина, и чтоб над мостом радуга висела и упиралась краями в воду…

Словом, чтобы было приятно и самому поглядеть и людям показать. Построишь такой дворец — отдам тебе расписку и дочку в придачу, а не построишь — кожу сниму с живого. А теперь ступай.

Понурил Янка голову. “И чтоб ты пропал, нечистая сила! — подумал он про себя. — Чем дальше, тем труднее задачи загадывает. Как же мне построить такой дворец? Видно, опять надо к Касе идти, может, она поможет?”

Пришел он к девушке и рассказал ей, какую опять работу задал ему пан-колдун.

— Работа эта, и правда, потяжелей первой, — говорит Кася, — но что-нибудь да придумаем. Ты ступай да походи пока по двору, будто для дворца место выбираешь, а как стемнеет — назад сюда возвращайся.

Так он и сделал. Походил по двору, а когда завечерело, вернулся в хатку. Поужинал и спрашивает Касю:

— Почему это все твои сестры живут с матерью во дворце, а ты в этой хатке на отшибе?

— Потому, что у меня не мать, а мачеха. Она не хочет, чтобы я жила вместе с ее дочками.

— А знаешь что, Кася, — сказал Янка, — твой отец посулил отдать мне в жены свою дочь, коль дворец построю… Так я попрошу, чтоб он отдал мне тебя. Что ты на это скажешь?

Нахмурилась Кася, головой покачала:

— Не знаешь ты, милый, моего отца! Он так просто меня не отдаст, а выстроит всех нас в ряд и предложит тебе выбрать, а ты меня не узнаешь…

— Узнаю! — говорит Янка. — Как это так, чтоб я тебя не узнал?

— Вряд ли! — вздохнула Кася. — Все мы сестры одна в одну — и волос в волос, и голос в голос. А если уж очень хочешь выбрать меня, то запомни примету: будет у меня в волосах белый цветочек. А если отец во второй раз предложит выбирать, то над моей головою будет муха летать, а в третий — будет зеленая ниточка завязана на моем правом пальце-мизинце. Запомнишь?

— Да чего там! Хочу выбрать только тебя и никого больше.

— А теперь, — говорит девушка, — ложись спать, а то ночь уже на дворе.

Лег Янка в мягкую постель и уснул как убитый. А Кася вышла на крыльцо, махнула прутиком — и вмиг к ней явились тридцать хлопцев-молодцев.

— Что велишь, панночка?

— Постройте за ночь такой дворец, чтобы было в нем столько комнат, сколько дней в году, чтоб сиял потолок, как небо, а на нем светили бы солнце, месяц и звезды, а вокруг дворца протекала река, а над ней перекинут был мост — золотая мостовина, серебряная мостовина, и чтоб над мостом радуга висела и упиралась краями в воду…

— Хорошо, — ответили молодцы и помчались скорей выполнять работу.

Один пилит, другой тешет, третий строгает кипит работа!

Вышел на другой день Янка на двор, глядь — стоит новый дворец, крышею небо подпирает. Над дворцом радуга сияет, над рекой серебряно-золотой мост блестит.

Вошел Янка во дворец, глянул вверх, чуть не ослеп: солнце сияет, месяц светит, звезды сверкают…

Стал Янка на мосту, ждет пана.

Вышел пан, залюбовался новым дворцом.

— Ну, — говорит Янке, — вижу, что ты мастер не хуже меня. Что ж, ничего не скажешь, ежели сам ты все это сделал.

— Сам, — говорит Янка. — А кто ж за меня делал?

— Хорошо, если сам. Постарался, да не для кого другого, а для себя самого. А пока свадьбу справлять, дам я тебе еще одну работу. Есть у меня конь, нету ему цены, да одна только беда: неезженый. Объезди-ка его до свадьбы…

Янка повеселел:

— Ладно, пане, завтра объезжу.

А сам себе думает: “Ну, эта работа для меня самая легкая!”

Тем временем вышла и мачеха со своими дочками поглядеть на новый дворец. Понравился он им. А как узнали дочки, что отец обещал выдать одну из них за такого знатного мастера, то все как одна захотели за него замуж.

Поговорил Янка с паном и пошел себе, насвистывая, к Касе.

Пришел он и хвалится, что скоро, мол, станет она его женой: теперь уж отец задал ему работу по его силам!

— Нет, — говорит ему Кася, — не радуйся прежде времени. Ты думаешь, что отец даст тебе простого коня? Не такой уж он добрый! Это будет он сам, а не конь. Знаешь, отец не верит, что ты сам вычерпал озеро и построил дворец. Вот и хочет он тебя проверить.

Подчесал Янка за ухом.

— Так что же мне делать? Как его, черта, объездить?

— Не горюй прежде времени, а ложись спать. Завтра видней будет, — успокоила его Кася. Поутру разбудила Кася Янку.

— Иди, — говорит, — коня объезжать, раз согласился.

— Боюсь, — мнется Янка, — напугала ты меня этим конем.

— Ничего. Один ты с ним не справишься, а вдвоем мы сумеем.

И подала ему Кася железный прут.

— На, — говорит, — с ним ты не пропадешь. Как только конь станет артачиться — бей его со всей силы промеж ушей.

Пришел Янка на конюшню. Стоит там конь в яблоках: глаза кровью налиты, из ноздрей пламя пышет, из ушей дым валит — нельзя и подступиться!

Подошел Янка к коню, хотел было вскочить ему на спину, а тот поднялся на дыбы, взвился до потолка и так заржал, что вся конюшня задрожала.

— Эге, — говорит Янка, — значит, и вправду чертов ты конь! Хорошо ж. Есть у меня для тебя лекарство!

Подкрался он к коню сбоку и хлестнул его прутом промеж ушей. Конь враз как сноп на колени упал. А Янка тем временем прыг на него! Конь опять на дыбы взвился — чуть Янку не сбросил. Но Янка изловчился и давай его из всех сил хлестать промеж ушей прутом. Храпит конь, пляшет под ним, как бешеный. А Янка все хлещет его.

Крутился, вертелся конь по конюшне ужом, потом видит — ничего не поделаешь: вырвался на двор и помчался в чистое поле. Летит, чуть земли копытами касается и все норовит Янку сбросить, под себя подмять.

Летал, летал конь по полям, по горам, выше лесу подымался, в глубокие яры спускался и наконец сдался: повернул назад и пошел шагом.

Приехал Янка на конюшню, поставил коня, а сам, радостный, побежал к Касе.

— Ну, — говорит Кася, — видно, хорошую баню задал ты моему отцу, ежели сам живой вернулся.

— Верно! — смеется Янка. — Уж старался как мог. Чуть твой прутик не изломал.

И, не поужинав, Янка, как сноп повалился в постель и заснул сном богатырским.

Поутру Кася будит его.

— Теперь ступай к отцу, проси его, чтобы отдал расписку.

Позавтракал Янка да и пошел к пану. Приходит. Пан сидит в кресле, невеселый, с перевязанной головой. “Ага, — думает Янка, — будешь ты помнить Касин прутик!”

— Что ж, — говорит пан, — я своему слову хозяин — как станешь моим зятем, тогда и расписку отдам.

— Пусть будет так, — согласился Янка. — Показывай своих дочерей.

Повел пан Янку в другую комнату. А там стоят двенадцать девушек, все на одно лицо, и голос в голос, и волос в волос, и росту одного. А сбоку старая пани похаживает..

Обошел Янка девушек один раз, второй и приметил белый цветочек в волосах у крайней девушки. Подошел он к ней, взял ее за руку и подвел к отцу.

— Вот, — говорит, — эта мне приглянулась.

— Ну, эта так эта, — отвечает пан, — у меня все дочки одинаковы. Бери себе ту, которая приглянулась.

А пани от злости так и позеленела: не родную ее дочь выбрал себе в жены знатный мастер, а нелюбимую падчерицу!

— Нет, — затопала она ногами, — я так не согласна: пусть еще раз выбирает! Пан говорит:

— Пусть будет по-твоему.

Завязал он Янке глаза платком, а потом развязал и говорит:

— Выбирай во второй раз!

Обошел Янка девушек, видит — у одной из них муха над головою летает. “А-а, — вспомнил он Касины слова, — вот это она и есть!”

Взял он ее за руку и подвел к пану.

— Что ж, — говорит пан, — бери эту: у меня все одинаковы.

А пани опять затопала, закричала:

— Не согласна я! Пусть до трех раз выбирает! Завязал пан Янке глаза платочком, а потом развязал — и стоят перед ним опять двенадцать девушек, все как одна.

Начал Янка приглядываться к рукам и заметил у одной из девушек зеленую ниточку на правом пальце-мизинце.

— Пускай эта будет моею женой, — говорит он пану.

Ничего не поделаешь — пришлось колдуну отдать ему расписку.

— Завтра сыграем свадьбу, — говорит пан, — и будете вы жить в новом дворце.

Пошли молодые в Касину хатку к свадьбе готовиться. Кася говорит Янке:

— Свадьбу справлять будем не у моего отца, а у твоего.

— Почему? — спрашивает Янка. — Ведь здесь наш дворец стоит!

— Нам надо бежать отсюда, а то злая мачеха погубит нас, — говорит Кася.

В полночь, только во дворце все крепко уснули, выскочили они из хатки и побежали к отцу-матери Янки.

Наутро поднялись паны и панночки — ждут молодых: пора и свадьбу справлять. Да долго что-то спят молодые.

Послали слуг будить их.

Подошли слуги к хатке. Звали, звали — никто не откликается. Заглянули в хатку — пусто. Вернулись слуги и рассказали об этом пану.

Пан разгневался, а пани как закричит:

— Эй, гонцы, догоняйте их! Живых или мертвых, а назад верните!

Вскочили гонцы на коней и помечались во весь дух. Летят лесами, летят борами — напали на след.

— Ну, теперь они от нас не уйдут! — говорят гонцы.

А Кася припала в это время к земле, послушала.

— Земля гремит, ветер шумит, — говорит, — это за нами погоня летит…

— Что ж нам делать? — спрашивает Янка.

— Я обернусь овечкой, а ты пастушком будешь. Если спросят тебя, не видал ли ты на этой дороге хлопца с девушкой, скажи, мол, не видел.

Махнула Кася прутиком, и все сделалось, как она задумала.

Подлетают гонцы;

— Эй, пастушок, а не видел ли ты на этой дороге хлопца с девушкой?

— Нет, — отвечает пастушок, — я с самого утра здесь пасу, а никого не видал.

Покрутились гонцы на месте — нету следа. Воротились они назад, говорят панам:

— Никого не догнали. Только пастушка с овечкою повстречали. Спросили у него, а он говорит, что с самого утра, мол, пасет, а никого не видал.

— Так это ж они! — закричала пани. — Скорей догоняйте!

Бросились гонцы назад. “Ну, — думают, — уж теперь-то мы поймаем пастушка с овечкой как миленьких!”

А Кася с Янкой бегут и бегут изо всех сил.

И вот чуют они опять за собой погоню. Махнула Кася прутиком — и обернулась зеленым садом, а Янка — садовником.

Подлетела погоня:

— Эй, садовник, а не видел ли ты на этой дороге хлопца с девушкой?

— Нет, — говорит садовник, — не видел. Вот уже десять лет я за садом ухаживаю, а хлопца с девушкой ни разу не видел.

— А пастушка с овечкой?

— Тоже не видел.

Воротились гонцы назад.

— Видно, — говорят, — с дороги мы сбились. Встретили по пути только садовника возле сада, но он сказал, что десять лет как за садом ухаживает, но ни хлопца с девушкой, ни пастушка с овечкою и в глаза не видывал.

— Ах вы, негодники! — закричала пани. — Надо вам было порубить и сад и садовника — это ж были они! Нет, плохая на вас надежда, придется бежать нам самим в погоню.

Обернулся пан волком, а пани волчицей, и побежали догонять беглецов. Мчатся, так пыль столбом и курит, аж ветер свистит.

Заслышала Кася новую погоню и говорит:

— Это летят мой отец с мачехой. А их нелегко обмануть. Но попробуем: разольюсь я глубоким озером, а ты будешь на нем селезнем. Плавай по озеру, да смотри не давайся никому в руки.

Махнула она прутиком — и стала озером, а Янка — селезнем.

Подбегают волк с волчицею к озеру.

— Озеро — это она! — закричала волчица. — Теперь мы с ней ничего не поделаем. А селезня поймаем — ведь это сам Янка! Тогда и она за ним пойдет.

Бросились волк с волчицею в озеро и давай ловить селезня. А он то нырнет, то высоко взлетит над водой…

Гонялись, гонялись волк с волчицей за селезнем, утомились и пошли на дно. Тут и конец им пришел.

А Янка с Касей стали опять такими, как были. Взялись за руки и пошли спокойно к отцу-матери Янки свадьбу справлять.

Шумная была свадьба. Все пили, ели, и все веселились. А вместе со всеми веселился и отец Янки.

Я на той свадьбе был, мед-вино пил, по усам текло, а в рот не попало. Дали мне там стеклянные сапожки, восковую шапку да бумажный кафтан. И пошел я, приплясывая, домой. Шел, шел да о камень споткнулся, а сапожки — дзинь, дзинь! — и разбились. Полил дождь — размок мой кафтан да с плеч свалился. А потом припекло солнце — и шапка растаяла. Пошел я домой с пустыми руками. Пришел, на завалинке сел и эту сказку вам рассказал.