В.В. Чаплина - Крылатый друг

В Зоопарк привезли большую партию лебедей. Они сидели в деревянных ящиках по семь-восемь штук, а ящиков было так много, что они еле-еле разместились на двух грузовых машинах.

Лебеди были грязные и очень истощены дорогой. Таких птиц выпускать сразу нельзя. Надо им дать возможность сначала очистить перья, поправиться, а потом уже пускать на пруд.

На первое время лебедей поместили в большое тёплое помещение с двумя просторными водоёмами. Целые дни купались в них лебеди и так старательно мылись, что скоро их перья стали чистыми, без единого пятнышка.

В этом помещении лебеди сидели всю зиму. Наконец наступила весна. Растаял снег на дорожках парка, очистился ото льда пруд. И вот в один из солнечных весенних дней служитель Никита Иванович распахнул двери лебединого помещения. Широкой полосой ворвалось туда солнце. Взволнованные его лучами, лебеди закричали, вытянули шеи и столпились около открытых дверей. Там, перегораживая дорожку вправо, стояли люди, а налево с полным ведром корма манил их за собой знакомый им Никита Иванович.

— Теги, теги, теги! — звал он, высоко поднимая руку, из которой сыпались обратно в ведро золотистые зёрна.

Один из лебедей нерешительно переступил порог. За ним потянулся другой… третий… И, словно белая волна, заполнили они дорожку Зоопарка.

Сначала лебеди шли послушно за своим служителем. Но вот передние птицы увидели пруд. Они взмахнули крыльями, закричали и, уже ни на что не обращая внимания, бросились к воде. За ними остальные.

Десятки красивых птиц, словно белые хлопья, покрыли поверхность воды. Они погружали в воду свои длинные шеи, разбрасывали тысячи брызг, хлопали крыльями, их радостные крики слышались до самого вечера.

Птицы так обрадовались свободе и так волновались, что даже не притронулись к корму, который им насыпал служитель. Зато на другое утро Никита Иванович не успел наполнить кормушку, как лебеди тотчас её окружили и принялись за еду.


Выпущенные на пруд лебеди жили очень дружно. Они никогда между собою не ссорились и держались всегда вместе. Но вот Никита Иванович заметил, что пара лебедей-кликунов стала отделяться от стаи. Это были лебедь и лебёдка.

Они плавали немного в стороне, и если к ним приближался другой лебедь, то самец тут же спешил отогнать пришельца. Потом возвращался к своей паре, подолгу кивал перед ней головою, и его трубные крики были теперь наполнены какими-то новыми, нежными звуками.

Скоро лебеди выбрали себе место и начали строить гнездо. Они строили его в самой отдалённой части пруда, около старой, развесистой ивы. Носили туда прутья, упавшие с дерева сухие ветки… Всё это птицы складывали кучей. Потом лебёдка залезала наверх и расправляла клювом.

Когда гнездо было готово, самка снесла пять больших белых яиц и села их насиживать. А самец плавал рядом и зорко следил, чтобы никто не приближался к гнезду. Стоило какой-нибудь птице подплыть чуть ближе, как лебедь, рассекая грудью воду, спешил её прогнать. И горе той птице, которая не успевала вовремя скрыться! Лебедь налетал на неё грудью, бил крыльями и, лишь отогнав, возвращался обратно.

Постепенно крылатые обитатели пруда узнали силу лебединых крыльев и уже избегали плавать мимо его гнезда. А Никита Иванович, чтобы не беспокоить лишний раз птиц, сыпал им корм подальше. Ведь из такой большой партии птиц свила гнездо лишь одна пара. Никита Иванович прилагал все старания, чтобы сохранить гнездо, и с нетерпением ждал появления птенцов.

Птенцы вывелись на тридцать второй день. Они были маленькие, неуклюжие, покрытые серым пушком. Никите Ивановичу очень хотелось посмотреть их ближе, но лебеди охраняли своих малышей ещё с большей тщательностью, чем гнездо. Спускаясь в воду, мать следила, чтобы птенцы держались рядом, а отец плыл тут же, охраняя покой всего семейства.

Глядя на заботы пернатых родителей, Никита Иванович от всей души радовался за птенцов.

Однако спокойствие служителя было неожиданно нарушено. Из клетки убежала лиса. Событие как будто небольшое, но Никите Ивановичу оно доставило массу забот. Лиса могла забежать на пруд, наткнуться на лебединое семейство и загрызть птенцов.

Никита Иванович совсем потерял покой. Днём он работал, а ночью тихонько, чтобы не слышала жена, вставал, одевался, но каждый раз, когда готов был скрыться за дверью, его останавливал голос жены:

— Не крадись, не крадись! Небось не глухая. Вернись назад!

Но Никиту Ивановича никто не мог остановить. Виновато, как-то боком, проскальзывал он в сени и спешил к пруду. Он обходил всю ту часть Зоопарка, проверял, не спят ли сторожа, и, наказав им лишний раз заглянуть на пруд, возвращался домой.

Прошло несколько дней. За это время никто из сторожей не видел лису. Никита Иванович уже начал успокаиваться, когда однажды, обойдя пруд и возвращаясь домой, он услышал страшный шум. С пруда неслось хлопанье крыльев, лебединые крики и злобное тявканье лисы. Всё это слышалось со стороны того места, где обычно ночевал лебединый выводок.

Никита Иванович сразу догадался, в чём дело, и бросился туда.

Ещё издали, под светом фонаря, увидел он лису. Она прижалась к металлической решётке пруда и, лязгая зубами, старалась отразить нападение лебедя.

— Пошла, пошла прочь! — вне себя на ходу кричал Никита Иванович, спеша на выручку лебедям.

Он подбежал совсем близко, но лиса не убегала. Очевидно, лебедь прижал её к решётке и она не могла уйти. Несколько раз бросалась лиса на лебедя, но, сбитая его крыльями, падала. Наконец, заметив подбежавшего служителя, лиса, уже не обращая внимания на сыпавшиеся удары, бросилась бежать. Никита Иванович перепрыгнул низкую перегородку пруда, и… перед ним лежал на земле распростёртый лебедёнок. Он поднимал головку, пытался встать и не мог. Никита Иванович наклонился и поднял птенца. Но едва успел его сунуть за пазуху, как почувствовал сильный удар в спину. Это, увидев в опасности детёныша, бросились его защищать родители.

Домой Никита Иванович вернулся хромая, весь в синяках и ссадинах. Увидев мужа, Прасковья Васильевна ахнула.

— Да кто ж тебя так изуродовал? — чуть не плача, говорила она, помогая мужу раздеваться.

Но вместо ответа Никита Иванович вынул из-за пазухи лебедёнка и, качая головой, проговорил:

— Ишь как покалечила, проклятая!

Лебедёнка уложили в корзину и прикрыли сверху одеялом, а утром пораньше Никита Иванович понёс его к врачу. У птенца оказался сильно помят бок и сломана правая лапка.

— Что ж, Никита Иванович, придётся его здесь оставить, — сказал врач. — К родителям пускать нельзя. Погибнет.

Но Никита Иванович оставить птенца не решился.

— А нельзя мне его домой взять? — спросил он. — Дома-то к нему и ночью встанешь и днём лишний раз подойдёшь.

Врач согласился. Он хорошо знал старательного служителя, да к тому же Никита Иванович жил на территории Зоопарка и мог носить на перевязку птенца. Ловко забинтовав сломанную лапку, врач вернул лебедёнка служителю.


С этого дня птенец поселился в небольшой квартирке Никиты Ивановича. Назвал Никита Иванович своего питомца Васькой. Очевидно, потому, что до этого у него жил кот Васька, которого он очень любил.

Поместили Ваську-лебедёнка около печки. Там ему отгородили уголок, положили солому и поставили мисочку с водой. Первое время птенец совсем не поднимался. Он всё лежал и не мог встать даже за кормом. Кормил его Никита Иванович из рук. Открывал ему клюв, клал туда мочёный хлеб или кашу и давал с ложечки выпить воды.

Постепенно птенец стал поправляться, а недели через три уже свободно вставал на больную лапку и шёл навстречу Никите Ивановичу.

Хорошо он знал и свою кличку. Стоило кому-нибудь сказать «Васька», как лебедёнок тут же поворачивал голову и смотрел, кто его зовёт. Но лучше всех он знал Никиту Ивановича. Наверно, Васька считал служителя своей матерью и повсюду ходил за ним. Если же Никита Иванович садился обедать, то Васька забирался к нему на колени, лез клювом в тарелку или старался перехватить кусок прямо с вилки.

— Да он скоро тебе в рот залезет! — глядя на такое баловство, сердилась Прасковья Васильевна.

Но Никита Иванович только смеялся, поглаживал своего любимца по голове и просил давать обед похолоднее.

— Ты же всегда горячее любил, — удивлялась жена.

— Мало что любил, а теперь не люблю. Зуб что-то побаливает, — оправдывался Никита Иванович.

Но Прасковья Васильевна догадывалась, что настоящая причина была совсем не в больном зубе, а в том, что Никита Иванович боялся обжечь своего питомца.

Больше месяца жил лебедёнок Васька на квартире у своего воспитателя. У него уже совсем зажила лапка, уже давно с неё снял врач лубок и разрешил его выпустить на пруд, а Никита Иванович всё не решался.

— Пусть ещё поживёт, — говорил он, не желая расставаться со своим любимцем.

Но держать подросшего лебедя в доме с каждым днём становилось всё труднее и труднее. Васька так вырос, что уже не умещался в маленьком тазике, и для купания ему теперь ставили корыто.

А как он радовался купанию! Как только корыто ставили на пол, он уже начинал волноваться, пищал, лез головой в ведро с водой. И не успевал Никита Иванович наполнить корыто водой, как Васька спешил забраться в него. Что тут поднималось, сказать трудно! Во все стороны летели брызги, текли по полу лужи, а подушки и одеяла приходилось потом снимать с постелей и выносить на солнышко просушивать.

— Что, Прасковья Васильевна, опять ваш Васька купался? — спрашивали соседки.

— Не говорите! Никакой мочи с ним нет! Настоящий пруд дома устроил! — отвечала Прасковья Васильевна, развешивая вещи.

Никита Иванович видел сам, что держать птицу дома становится невозможно. И вот, собравшись однажды с духом, он понёс его на пруд.

Пошёл он вместе с женой, потому что ей тоже хотелось посмотреть, как примут их питомца остальные лебеди.

— Небось как увидит своих, вот обрадуется! — говорила Прасковья Васильевна.

И верно, не успели они пустить Ваську на пруд, как он радостно взмахнул крыльями и быстро-быстро поплыл к лебедям. Приняли его лебеди дружелюбно. Они окружили новичка, что-то кричали, кивали головами…

Долго стояли Никита Иванович и Прасковья Васильевна и смотрели на своего воспитанника. Среди старых белоснежных лебедей было легко отличить серое оперение молодого. А как обрадовался он свободе! Как плескался!

— Васька! Васька! — позвал его Никита Иванович.

Но тот даже не обернулся.

— Всегда так: корми, ухаживай, а он уплывёт и не глянет! — вздохнул Никита Иванович и повернулся к дому.

Но не успел он сделать десятка шагов, как его окликнула жена:

— Смотри, Никита, наш-то плывёт!

Никита Иванович обернулся и увидел: прямо на него, отделившись от стаи, плыл Васька. Было видно, как он торопливо перебирает лапами, как беспокойно оглядывается по сторонам и вдруг, заметив Никиту Ивановича, ударил крыльями по воде, выскочил на берег и забился грудью около решётки.

— Ах ты мой родименький! — бросился к птенцу Никита Иванович.

А лебедь, словно испугавшись, что его покинут, жался к хозяину и всё старался запихнуть ему под руку голову.


После этого случая Никита Иванович решил приучать лебедя к пруду постепенно. Теперь, отправляясь на работу, Никита Иванович шёл не один: рядом с ним шагал вперевалочку его любимец и воспитанник — лебедь.

Прежде всего они отправлялись к проходной будке. В проходной Никита Иванович брал у сторожа ключи от своего помещения, и так же вместе они шли на хозяйственный двор за кормами.

Там, пока кладовщик отпускал корм, а Никита Иванович его принимал, Васька разгуливал по лабазу. Он интересовался содержанием мешков, ящиков, всюду тянулся своей длинной шеей, всё старался потрогать клювом. Как-то раз он даже ухитрился развязать мешок с коноплёй. Конопля рассыпалась, и Никита Иванович вместе с кладовщиком потратили немало времени, чтобы собрать семена.

Но даже за такие проделки никто не сердился на лебедя. Все сотрудники Зоопарка любили Ваську, и при встрече каждый старался его чем-нибудь угостить.

Первое время лебедь держался возле Никиты Ивановича. Если служитель убирал около пруда, он купался, плавал, а если Никита Иванович собирался уходить, спешил за ним.

Постепенно Васька привыкал оставаться без Никиты Ивановича. Он уже не бился о решётку, когда тот уходил и оставлял его на ночь с другими лебедями, а только вытягивал шею и смотрел вслед своему хозяину.

Все удивлялись такой привязанности Васьки. Особенно после того, как он однажды заступился за своего воспитателя.

Случилось это поздней осенью. Васька к этому времени вырос и превратился в большую, сильную птицу. Он по-прежнему хорошо знал Никиту Ивановича и, когда служитель его выпускал, всюду ходил за ним. И вот, когда они однажды шли по дорожке Зоопарка, Никита Иванович вдруг увидел бегущего ему навстречу годовалого медвежонка. Этот медвежонок был ручной. Его привели в Зоопарк, но он испугался необычной обстановки, вырвался из рук хозяина и убежал.

Зверь мог наделать много бед. Никита Иванович хотел его задержать, но перепуганный ещё больше медвежонок взревел. Он уже готов был броситься на человека, но тут внезапно перед ним появился лебедь. Всей грудью налетела птица на зверя. Медвежонок растерялся, а лебедь, не давая ему опомниться, осыпал его градом ударов. В это время подоспел хозяин. Он взял медвежонка на цепь и ушёл.

После этого случая Никита Иванович ещё больше полюбил своего крылатого друга. Тем же платил своему воспитателю и лебедь. Стоило ему увидеть Никиту Ивановича, как он уже издали приветствовал его громкими криками и, радостно хлопая крыльями, спешил к нему навстречу.