В.В. Чаплина - Мусик

Мусик родился совсем маленьким. Таким маленьким, что старшая служительница обезьянника Екатерина Андреевна не сразу его и разглядела. Он крепко вцепился ручонками в мать, прижался к её груди и почти не был заметен.

У резуса Микки это был первый детёныш. Наверно, поэтому она вела себя так беспокойно. Вместо того чтобы кормить малыша, она волновалась, оглядывалась по сторонам, закрывала его руками. А когда Екатерина Андреевна входила в клетку и протягивала Микки яблоко, та испуганно вскрикивала и карабкалась под самый купол клетки.

Такое поведение обезьяны не нравилось служительнице. Двадцать с лишним лет ухаживала она за обезьянами, хорошо знала их повадки и теперь была уверена, что слишком беспокойная Микки никогда не станет хорошей матерью.

И Екатерина Андреевна не ошиблась.

С первых же дней Микки почти перестала есть. Она сидела на самой верхней перекладине и спускалась лишь после того, как все уходили из помещения. Тогда, крепко прижимая к себе детёныша, она осторожно слезала вниз, хватала лежавший поближе кусочек хлеба или каши, запихивала себе за щёку и быстро забиралась на прежнее место. При этом ей доставались одни остатки, потому что лучший корм расхватывали другие обезьяны.

Несколько раз пробовали отсадить Микки в другую клетку, где она находилась бы одна. Но из этого ничего не получалось. Ведь не так просто поймать обезьяну в такой огромной клетке. К тому же у Микки был маленький детёныш. Она могла его выронить и разбить. Одним словом, Микки пришлось оставить в общей клетке и лишь усилить за ней наблюдение.

Большей частью за ней следила сама Екатерина Андреевна. Служительница скоро заметила, что от постоянного недоедания Микки начала быстро худеть; к тому же она ещё простудилась, сильно кашляла, и вдобавок ко всем невзгодам у неё, по-видимому, не хватало молока.

Это стало заметно прежде всего по малышу. Он часто и жалобно пищал, отрываясь от груди матери, и, если она ела, лез ей ручонками в рот. А ведь ему было всего две недели, и в таком возрасте малышу полагалась питаться одним молоком.

Видя, как с каждым днём худеет маленький Мусик и как всё сильнее кашляет его мать, заведующая обезьянником Тамара Александровна, посоветовавшись с Екатериной Андреевной и врачом, решила отобрать малыша.

Конечно, это было очень рискованно, но другого выхода не было.

Все необходимые приготовления сделала сама Екатерина Андреевна. Она застелила всю клетку толстым слоем соломы, чтобы малыш, если и упадёт, не разбился. Потом сняла подвесные лестницы, шесты. Когда же всё было готово, началась ловля.

Но напрасно несколько человек, ловко орудуя сачками, пытались накрыть Микки. Словно стрела носилась она между ними, быстро взбиралась вверх или, отталкиваясь от сетки, перелетала мячиком на другую сторону.

Казалось, что поймать её нет никакой возможности.

Но вот во время одного из прыжков Микки, чтобы схватиться за сетку, разжала руку, которой придерживала детёныша, тот не удержался и полетел вниз. Казалось, гибель его неминуема. Но маленький обезьяний детёныш, счастливо минуя перекладины, упал на сбитую в кучу солому.

Екатерина Андреевна бросилась к нему, но тут одна из обезьян опередила её и, ловко перехватив малыша, бросилась с ним наутёк. Накрыть сачком её успели в тот момент, когда она уже взбиралась со своей ношей на сетку.

Нащупав через брезент обезьяну, сачок тихонько раскрыли. И пока Микки металась по клетке, разыскивая малыша, Екатерина Андреевна его бережно засунула к себе за тёплую вязанку.

Когда Мусика отнимали от чужой ему обезьяны, он так пронзительно кричал и так уцепился за неё ручонками, словно это была его мать. Но едва его отняли и он почувствовал тепло от вязанки Екатерины Андреевны, как так же цепко ухватился за неё и успокоился.

Раиса Антиповна, как врач, тоже присутствовала при ловле. Она хотела взять Мусика, чтобы его осмотреть — ведь при падении он мог ушибиться и что-нибудь себе повредить, — однако Мусик никак не хотел отрываться от Екатерины Андреевны. Пришлось его осматривать прямо на руках у служительницы. Повреждений и даже ушибов у Мусика никаких не оказалось. Но он был такой худенький и маленький, этот двухнедельный детёныш! Его головка была чуть побольше грецкого ореха, сморщенное личико и тонкие, словно прутики, ручонки возбуждали жалость. Он крепко прижимался к Екатерине Андреевне и, когда кто-нибудь к нему наклонялся, прятал в складках её кофты головку и испуганно пищал.

— Ишь, знает, к кому пристроиться! — засмеялась Раиса Антиповна. — Ну как, поместим его на площадку молодняка или сначала возьмём на ветеринарный пункт? — спросила она Тамару Александровну.

— А что, если я Мусика к себе возьму? — сказала Екатерина Андреевна.

За те короткие минуты, которые малыш доверчиво прижимался к ней, служительница почувствовала к нему ещё большую жалость, и ей очень хотелось взять маленькую обезьянку на воспитание.

— Что ж, пожалуй, это неплохо, — согласилась Тамара Александровна и, обращаясь к врачу, добавила: — С ним ведь немало хлопот будет: надо в тепле держать, ночью дежурных оставлять, а у Екатерины Андреевны он в одних руках будет. Да и за обезьянами она больше двадцати лет смотрит, знает их хорошо.

Раиса Антиповна с такими доводами согласилась, и маленький Мусик остался у Екатерины Андреевны.


Взяв на воспитание двухнедельную обезьянку, Екатерина Андреевна знала, что с ней будет немало хлопот. Началось с того, что Мусик отказался от пищи. Придя домой, Екатерина Андреевна первым делом согрела молока, налила в пузырёк, надела соску и предложила Мусику. Мусик отвернул голову и даже не хотел смотреть на соску. Тогда Екатерина Андреевна попробовала ему дать с ложечки, но и с неё он не стал пить, а когда она налила ему молоко в рот силой, тут же выплюнул. И какое только ни пробовала ему давать молоко Екатерина Андреевна — сладкое, тёплое, разбавленное водой и, наоборот, отстоявшиеся сливки, — Мусик неизменно выплёвывал всё, что попадало ему в рот.

Промучившись без толку всю ночь, Екатерина Андреевна еле дождалась утра; она уже собиралась идти посоветоваться с Раисой Антиповной и Тамарой Александровной, но те пришли к ней сами.

— Как дела? — спросила первым делом Тамара Александровна.

— Плохо, — ответила Екатерина Андреевна, — всю ночь промучилась, а он даже капли не выпил! — И она беспомощно развела руками, показывая на творившийся в комнате беспорядок.

А беспорядок был действительно ужасный. Весь стол заставлен блюдечками, чашками, пузырьками с разными молочными кушаньями и приспособлениями в виде больших и маленьких сосок, ложечек, пипеток. А виновник всего этого беспорядка, маленький Мусик, по-прежнему сидел у Екатерины Андреевны за вязанкой, которую она, по-видимому, даже не снимала на ночь.

— Да, плохи дела, — покачала головой Раиса Антиповна, окидывая комнату взглядом и догадываясь, что Екатерина Андреевна действительно сделала всё, что возможно. — Ну что ж, давайте попробуем ещё.

И все три женщины снова принялись угощать малыша. Однако, сколько они ни старались, из этого опять ничего не вышло.

Раиса Антиповна даже съездила в ближайшую консультацию и принесла оттуда молоко. Но Мусик не стал пить и его.

Тогда решили ему дать хоть что-нибудь, чем бы он мог поддержать свои силы. Предлагали многое, но из всего предложенного он совсем неожиданно стал пить апельсиновый сок.
Пришлось его кормить одним соком. А через несколько дней Екатерина Андреевна с большим трудом приучила маленького упрямца к молоку.

После того как Мусик начал есть, он стал поправляться.

Молоко брали из детской консультации, такое же, как для маленьких детей. Когда же Мусик немного подрос, ему стали ещё давать тёртое яблоко, размоченный в молоке белый сухарик и многое другое, что нужно было маленькой обезьянке для правильного роста.

Правда, ел всё это Мусик неодинаково охотно. Он с удовольствием пил разные соки, кое-как мирился с кашей, но когда дело доходило до рыбьего жира, тут уж Екатерине Андреевне приходилось немало потрудиться, прежде чем заставить его выпить хоть несколько капель.

Не меньше затруднений было и с содержанием Мусика. Так, например, он ни за что не хотел оставаться один. Его самое любимое место было сидеть у Екатерины Андреевны за тёплой вязанкой.

У него была своя маленькая, похожая на детскую кроватку клетка. Она была застелена мягкой перинкой, а под перинкой лежала грелка с горячей водой, чтобы Мусику не было холодно.

И всё-таки, едва Екатерина Андреевна туда его клала, как он поднимал такой неистовый визг, так цеплялся за всё ручонками, что приходилось его опять брать на руки.


Мусик был очень большой проказник. Пока он был маленький, это ещё можно было терпеть. Но чем больше он подрастал, тем нестерпимее становились и его проказы.

Особенно много неприятностей происходило из-за того, что Мусику очень нравились блестящие и яркие предметы. Бывало, возьмёт Екатерина Андреевна вязанье, а Мусик то очки с её носа стащит, то из вязанья спицу выдернет — всю работу испортит. Или ещё так делал: сядет Екатерина Андреевна обедать, только ложку ко рту поднести хочет, а Мусик схватит её и жирный суп на платье своей воспитательницы выльет.

Тогда Екатерина Андреевна решила купить ему игрушки.

В магазин пришлось ехать вместе с Мусиком, потому что он никак не хотел оставаться один. Не успела Екатерина Андреевна надеть пальто, как Мусик тут же удобно пристроился у неё за пазухой. Он совсем не был виден, и даже в троллейбусе сидящий рядом мужчина никак не мог предполагать, что его соседка везёт обезьяну.

В магазине Екатерина Андреевна попросила показать ей игрушки. Она брала то одну, то другую и никак не могла выбрать подходящую. Перед ней лежал уже целый ворох резиновых уток, собачек, рыбок, плюшевых медвежат, целлулоидных погремушек, а она не знала, на чём остановиться.

Наконец продавщица не выдержала и сказала:

— Не знаю, что вам ещё дать, гражданка, но для маленького ребёнка это самые подходящие игрушки.

— Да, но у меня, видите ли… у меня ребёнок не такой, как все… Он… — нерешительно замялась Екатерина Андреевна.

— …капризный, — кончила за неё продавщица. — Понимаю, понимаю, — сочувственно покачала она головой. — Так, может быть, вы ему возьмёте что-нибудь заводное? — предложила она.

— Нет. Видите ли… — опять начала Екатерина Андреевна, не зная, как сказать, что ей нужна игрушка для обезьянки.

Но говорить ничего не пришлось. Из затруднения её вывел сам Мусик. Ему, видно, надоело сидеть в темноте. Осторожно высунул он мордашку из-за пальто, увидел перед собой груду игрушек и в одно мгновение очутился на прилавке.

Нужно ли говорить о том, как удивилась этому неожиданному появлению продавщица. Она так растерялась, что даже не знала, как ей поступить. Зато маленький проказник не растерялся. Он недолго копался в игрушках, схватил большое красное кольцо с ярко-зелёной погремушкой и тут же поспешил обратно к Екатерине Андреевне.

Опомнилась продавщица лишь после того, как Мусик скрылся со своей добычей. И долго потом и она и все покупатели смеялись над тем, как Мусик сам себе выбрал игрушку.

Вообще в магазинах Мусик проделывал много самых непредвиденных вещей.

Так, однажды он сорвал у стоявшей рядом женщины с носа очки. Правда, женщина не рассердилась и даже угостила Мусика конфеткой, но Екатерине Андреевне такое поведение воспитанника было очень неприятно.

Дома тоже с ним становилось всё труднее и труднее. Теперь, когда он подрос, ему уже не сиделось, как раньше, за тёплой вязанкой, которую он так любил.

Первое время он лазил где-нибудь поблизости. Если же подбирался к чему-нибудь недозволенному, то стоило Екатерине Андреевне приподняться и направиться к выходу, как Мусик тут же с визгом мчался за ней и цеплялся за платье.

Но постепенно маленький проказник разобрался в обмане. Он уже не бежал к Екатерине Андреевне, если она делала вид, что уходит. Шалунишка лишь внимательно следил за тем, чтобы Екатерина Андреевна не скрылась за дверью. А когда она готова была это сделать, он мигом повисал у неё на одежде, и не было никакой возможности от него отцепиться. С каждым днём Мусик всё больше набирался ловкости не только в лазанье, но и в прыжках. Ему ничего не стоило забраться вверх по гардине, прыгнуть оттуда на этажерку или на мягкую постель.

Пришлось всё лишнее в комнате убрать. Уже давно не стояли на этажерке красивые статуэтки, было убрано зеркало, флаконы с духами, гребёнка, сумка и вообще всё, что могло привлечь внимание любопытной обезьянки.

Немало побил и порвал он у Екатерины Андреевны вещей, но когда однажды забрался в буфет и выбросил оттуда всю посуду, она поняла, что настало время с Мусиком расстаться.


Сначала Мусика хотели поместить в обезьянник, но потом решили отправить в выездную секцию.

В выездной секции Зоопарка находятся самые разные животные. Здесь сидит волк, лисица, нарядный павлин, колючий дикобраз и много ещё других животных. Все они ручные, и любого из них свободно можно взять на руки.

Публика никогда не заходит в этот отдел Зоопарка. Зато животных нередко вывозят на специальной машине в клуб, в школу, в парк и там их показывают детям и взрослым. Лекторы рассказывают о жизни этих животных.

Секцией выездных животных заведовала Галина Григорьевна. Вот ей-то и решили отдать Мусика. Ведь он был совсем ручной, а у Галины Григорьевны как раз не было обезьяны.

Чтобы Мусик скорей привык и не так тяжело переносил разлуку, Галина Григорьевна взяла его не сразу. Она сначала ходила к нему в гости, приносила то вкусный банан, то кисть винограда, играла с ним.

И всё-таки, несмотря на такую подготовку, свой переезд на новое место он перенёс тяжело.

Больших трудов стоило Галине Григорьевне заставить его принимать пищу. Он от всего отказывался, кричал, рвался из клетки и утихал только тогда, когда около него находились люди.


Когда Мусик освоился с новым местом и стал привыкать, Галина Григорьевна поручила его юннатке Оле. Оля выносила Мусика на прогулку и вела за ним наблюдения. Потом она решила научить его сидеть на стуле и есть из тарелки ложкой.

Стул и стол ему сделали сами юннаты. И то и другое было маленькое, как раз под рост Мусику.

Когда ребята преподнесли ему мебель, он ею очень заинтересовался. Сразу залез на стол, посидел на нём, потом слез, перевернул и стал грызть ножку. Пришлось ножку смазать горчицей. Мусик попробовал её, сморщился и больше уже не трогал.

Затем Оля посадила Мусика около стола на стульчик и сказала:

— Сиди, Мусик, сиди, — и дала ему кусочек сахару.

Но Мусик и не подумал сидеть. Он съел сахар, моментально спрыгнул со своего места и полез к Оле за лакомством.

Однако Оля ему сахар не дала. Она опять посадила обезьянку на стульчик и сказала:

— Сиди, Мусик, сиди, — и только после того, как он сел, угостила его ещё одним кусочком.

Мусик быстро усвоил, что от него требуется. Уже на третьем уроке, если Оля ему говорила: «Сиди, Мусик, сиди», он послушно садился на стульчик и терпеливо ждал угощения.

Зато приучить обезьянку брать пищу ложкой оказалось гораздо труднее. Ложку Мусик держал охотно, но едва перед ним ставили тарелку, как он тут же бросал ложку и лез в посуду обеими руками.

Оля просто не знала, что с ним делать. Она горячилась, совала Мусику ложку в руки, а он сердился, кричал и упорно её откидывал.

— Нельзя так горячиться, Оля, — поправила её Галина Григорьевна; она пришла посмотреть на занятия и сразу заметила неполадки. — С животными надо обращаться ровно и спокойно, иначе из твоих уроков ничего не получится. Ну-ка, подумай лучше, как заставить Мусика держать ложку.

Галина Григорьевна напомнила, как Мусик хватал всё яркое, и предложила Оле дать ему вместо металлической цветную пластмассовую ложечку.

Оля так и сделала. На другой же день она купила ярко-голубую ложечку и принесла с собой в Зоопарк.

Едва Оля показала ложку Мусику, как он тут же её выхватил и никак не хотел отдавать. Когда же Оля поставила перед ним тарелку, он не бросил, как всегда, ложку, а крепко зажал её в руке.

Осторожно поддерживая ложку, Оля направила её к тарелке. Помогла зачерпнуть ею вкусный виноградный сок и дала попробовать Мусику.

Через несколько дней Мусик свободно ел ложкой и так её полюбил, что всячески старался утащить к себе в клетку. А если ему это удавалось, то даже ложился с ней спать.

Самым лёгким оказалось научить его «читать» книгу. Конечно, не читать по-настоящему, а просто перелистывать её, а получалось, будто Мусик читает.

Книга была большая, с фанерными листами. В первый раз Оля положила её перед обезьянкой на стол и так, чтобы Мусик видел, сунула между фанерными листами кусочек печенья. Мусик тут же перевернул лист и съел печенье.

Этот номер с «чтением» он освоил моментально. А однажды, когда его выпустили погулять по комнате, так «перечитал» лежавшие на столе у Галины Григорьевны книги и дневники, что от них остались одни лохмотья.

Вскоре Мусик научился ещё «считать» на счётах, и его стали брать на выезды. Сначала показывали в клетке, а когда Мусик привык, Галина Григорьевна стала его оттуда вынимать и держала на руках.


Прошёл год. За всё это время Екатерина Андреевна ни разу не навещала своего любимца. Она знала от Галины Григорьевны, что он сильно вырос, совсем не скучает, и не хотела его тревожить.

Однако ей всё же хотелось посмотреть Мусика, но так, чтобы он не видел её. Как раз в эти дни в зрительном зале Зоопарка должен был проводиться показ ручных животных. Екатерина Андреевна знала об этом. Вот и решила она тихонько туда зайти и посмотреть на своего воспитанника.

К началу она опоздала.

В зрительный зал Екатерина Андреевна вошла в тот момент, когда Мусик сидел за столом и показывал, как хорошо он умеет есть из тарелки ложкой.

Она уже хотела сесть, но тут Мусик повернул на шум голову и увидел Екатерину Андреевну. Он весь как-то подался вперёд и вдруг, с силой оттолкнув тарелку, как был, с голубой ложечкой в руке, прямо через ряды, через сидящих в зале людей бросился навстречу Екатерине Андреевне. И никто ещё не успел сообразить, что случилось, как Мусик уже повис на шее у своей бывшей воспитательницы.

Он так крепко её обхватил, так крепко к ней прижался, что нечего было и думать его взять. Впрочем, это делать и не понадобилось. Вместе со своим питомцем Екатерина Андреевна поднялась на сцену, а Галине Григорьевне пришлось на этот раз заменить лектора и рассказать всю историю Мусика.

О том же, как он хорошо помнит Екатерину Андреевну, рассказывать не понадобилось, потому что все сидящие в зале были сами невольными свидетелями встречи Мусика с его воспитательницей.

Когда же Галина Григорьевна кончила говорить, весь зрительный зал дружно аплодировал и Екатерине Андреевне и Мусику и все просили обязательно написать о нём рассказ.