А.П. Платонов - Ещё мама

- А я, когда вырасту, я в школу ходить не буду! - сказал Артем своей матери, Евдокии Алексеевне. - Правда, мама?

- Правда, правда, - ответила мать. - Чего тебе ходить!

- Чего мне ходить? Ничего! А то я пойду, а ты заскучаешь по мне. Не надо лучше!

- Не надо, - сказала мать, - не надо!

А когда прошло лето и стало Артему семь лет от роду, Евдокия Алексеевна взяла сына за руку и повела его в школу. Артем хотел было уйти от матери, да не мог вынуть свою руку из ее руки; рука у матери теперь была твердая, а прежде была мягкая.

- Ну что ж! - сказал Артем. - Зато я домой скоро приду! Правда, скоро?

- Скоро, скоро, - ответила мать. - Поучишься чуть-чуть и домой пойдешь.

- Я чуть-чуть, - соглашался Артем. - А ты по мне дома не скучай!

- Не буду, сынок, я не буду скучать.

- Нет, ты немножко скучай, - сказал Артем. - Так лучше тебе будет, а то что! А игрушки из угла убирать не надо: я приду и сразу буду играть, я бегом домой прибегу.

- А я тебя ждать буду, - сказала мать, - я тебе оладьев нынче испеку.

- Ты будешь ждать меня? - обрадовался Артем. - Тебе ждать не дождаться! Эх, горе тебе! А ты не плачь по мне, ты не бойся и не умри смотри, а меня дожидайся!

- Да уж ладно! - засмеялась мать Артема. - Уж дождусь тебя, милый мой, авось не помру!

- Ты дыши и терпи, тогда не помрешь, - сказал Артем. - Гляди, как я дышу, так и ты.

Мать вздохнула, остановилась и показала сыну вдаль. Там, в конце улицы, стояла новая большая рубленая школа - ее целое лето строили, - а за школой начинался темный лиственный лес. До школы отсюда еще было далеко, до нее протянулся долгий порядок домов - дворов десять или одиннадцать.

- А теперь ступай один, - сказала мать. - Привыкай один ходить. Школу-то видишь?

- А то будто! Вон она!

- Ну иди, иди, Артемушка, иди один. Учительницу там слушайся, она тебе вместо меня будет.

Артем задумался.

- Нету, она за тебя не будет, - тихо произнес Артем, - она чужая.

- Привыкнешь, Аполлинария Николаевна тебе как родная будет. Ну, иди!

Мать поцеловала Артема в лоб, и он пошел далее один.

Отошедши далеко, он оглянулся на мать. Мать стояла на месте и смотрела на него. Артему хотелось заплакать по матери и вернуться к ней, но он опять пошел вперед, чтобы мать не обиделась на него. А матери тоже хотелось догнать Артема, взять его за руку и вернуться с ним домой, но она только вздохнула и пошла домой одна.

Вскоре Артем снова обернулся, чтобы поглядеть на мать, однако ее уже не было видно.

И пошел он опять один и заплакал. Тут гусак вытянул шею из-за изгороди, крякнул и защемил клювом штанину у Артема, а заодно захватил и живую кожу на его ноге. Артем рванулся прочь и спасся от гусака. «Это страшные дикие птицы, - решил Артем, - они живут вместе с орлами».

На другом дворе были открыты ворота. Артем увидел лохматое животное с приставшими к нему репьями, животное стояло к Артему хвостом, но все равно оно было сердитое и видело его.

«Ктой-то это? - подумал Артем. - Волк, что ли?» Артем оглянулся в ту сторону, куда ушла его мать, - и не видать ли ее там, а то этот волк побежит туда. Матери не было видно, она уже дома, должно быть, это хорошо, волк ее не съест. Вдруг лохматое животное повернуло голову и молча оскалило на Артема пасть с зубами.

Артем узнал собаку Жучку.

- Жучка, это ты?

- Р-р-р! - ответила собака-волк.

- Тронь только! - сказал Артем. - Ты только тронь! Ты знаешь, что тебе тогда будет? Я в школу иду. Вон она виднеется!

- Ммм, - смирно произнесла Жучка и

шевельнула хвостом.

- Эх, далече еще до школы! - вздохнул Артем и пошел дальше.

Кто-то враз и больно ударил Артема по щеке, словно вонзился в нее, и тут же вышел вон обратно.

- Это ктой-то еще? - напугался было Артем. - Ты чего дерешься, а то я тебе тоже... Мне в школу надо. Я ученик - ты видишь!

Он поглядел вокруг, а никого не было, один ветер шумел павшими листьями.

- Спрятался? - сказал Артем. - Покажись только!

На земле лежал толстый жук. Артем поднял его, потом положил на лопух.

- Это ты на меня из ветра упал. Живи теперь, живи скорее, а то зима настанет.

Сказавши так, Артем побежал в школу, чтобы не опоздать. Сначала он бежал по тропинке возле плетня, да оттуда какой-то зверь дыхнул на него горячим духом и сказал: «Ффурфурчи!»

- Не трожь меня: мне некогда! - ответил Артем и выбежал на середину улицы.

На дворе школы сидели ребята. Их Артем не знал, они пришли из другой деревни, должно быть, они учились давно и были все умные, потому что Артем не понимал, что они говорили.

- А ты знаешь жирный шрифт? Ого! - сказал мальчик из другой деревни.

А еще двое говорили:

- Нам хоботковых насекомых Афанасий Петрович показывал!

- А мы их прошли уже. Мы птиц учили до кишок!

- Вы до кишок только, а мы всех птиц до перелёта проходили.

«А я ничего не знаю, - подумал Артем, - я только маму люблю! Убегу я домой!»

Зазвенел звонок. На крыльцо школы вышла учительница Аполлинария Николаевна и сказала, когда отзвенел звонок:

- Здравствуйте, дети! Идите сюда, идите ко мне. Все ребята пошли в школу, один Артем остался во дворе.

Аполлинария Николаевна подошла к нему:

- А ты чего? Оробел, что ли?

- Я к маме хочу, - сказал Артем и закрыл лицо рукавом. - Отведи меня скорее ко двору.

- Нет уж, нет! - ответила учительница. - В школе я тебе мама.

Она взяла Артема под мышки, подняла к себе на руки и понесла.

Артем исподволь поглядел на учительницу: ишь ты, какая она была, - она была лицом белая, добрая, глаза ее весело смотрели на него, будто она играть с ним хотела в игру, как маленькая. И пахло от нее так же, как от матери, теплым хлебом и сухою травой.

В классе Аполлинария Николаевна хотела было посадить Артема за парту, но он в страхе прижался к ней и не сошел с рук. Аполлинария Николаевна села за стол и стала учить детей, а Артема оставила у себя на коленях.

- Эк ты, селезень толстый какой на коленях сидит! - сказал один мальчик.

- Я не толстый! - ответил Артем. - Это меня орел укусил, я раненый.

Он сошел с коленей учительницы и сел за парту.

- Где? - спросила учительница. - Где твоя рана? Покажи-ка ее, покажи!

- А вот тута! - Артем показал ногу, где гусак его защемил.

Учительница оглядела ногу.

- До конца урока доживешь?

- Доживу, - обещал Артем.

Артем не слушал, что говорила учительница на уроке. Он смотрел в окно на далекое белое облако; оно плыло по небу туда, где жила его мама в родной их избушке. А жива ли она? Не померла ли от чего-нибудь - вот бабушка Дарья весною враз померла, не чаяли, не гадали. А может быть, изба их без него загорелась, ведь Артем давно из дому ушел, мало ли что бывает.

Учительница видела тревогу мальчика и спросила у него:

- А ты чего, Федотов Артем, ты чего думаешь сейчас? Почему ты меня не слушаешь?

- Я пожара боюсь, наш дом сгорит.

- Не сгорит. В колхозе народ смотрит, он потушит огонь.

- Без меня потушат? - спросил Артем.

- Без тебя управятся.

После уроков Артем первым побежал домой.

- Подожди, подожди, - сказала Аполлинария Николаевна. - Вернись назад, ты ведь раненый.

А ребята сказали:

- Эк, какой - инвалид, а бегает!

Артем остановился в дверях, учительница подошла к нему, взяла его за руку и повела с собою. Она жила в комнатах при школе, только с другого крыльца. В комнатах у Аполлинарии Николаевны пахло цветами, тихо звенела посуда в шкафу, и всюду было убрано чисто, хорошо.

Аполлинария Николаевна посадила Артема на стул, обмыла его ногу теплой водой из таза и перевязала красное пятнышко - щипок гусака - белой марлей.

- А мама твоя будет горевать! - сказала Аполлинария Николаевна. - Вот горевать будет!

- Не будет! - ответил Артем. - Она оладьи печет!

- Нет, будет. Эх, скажет, зачем Артем в школу нынче ходил? Ничего он там не узнал, а пошел учиться - значит, он маму обманул, значит, он меня не любит, скажет она и сама заплачет.

- И правда! - испугался Артем.

- Правда. Давай сейчас учиться.

- Чуть-чуть только, - сказал Артем.

- Ладно уж, чуть-чуть, - согласилась учительница. - Ну, иди сюда, раненый.

Она взяла его к себе на руки и понесла в класс. Артем боялся упасть и прильнул к учительнице. Снова он почувствовал тот же тихий и добрый запах, который он чувствовал возле матери, а незнакомые глаза, близко глядевшие на него, были несердитые, точно давно знакомые. «Не страшно», - подумал Артем.

В классе Аполлинария Николаевна написала на Доске одно слово и сказала:

- Так пишется слово «мама». - И велела писать эти буквы в тетрадь.

- А это про мою маму? - спросил Артем.

- Про твою.

Тогда Артем старательно начал рисовать такие же буквы в своей тетради, что и на доске. Он старался, а рука его не слушалась; он ей подговаривал, как надо писать, а рука гуляла сама по себе и писала каракули, не похожие на маму. Осерчавши, Артем писал снова и снова четыре буквы, изображающие «маму», а учительница не сводила с него своих радующихся глаз.

- Ты молодец! - сказала Аполлинария Николаевна.

Она увидела, что теперь Артем сумел написать буквы хорошо и ровно.

- Еще учи! - попросил Артем. - Какая это буква: вот такая - ручки в бочки?

- Это Ф, - сказала Аполлинария Николаевна.

- А жирный шрифт что?

- А это такие вот толстые буквы.

- Кормлёные? - спросил Артем. - Больше не будешь учить - нечему?

- Как так «нечему»? Ишь ты какой! - сказала учительница. - Пиши еще!

Она написала на доске: «Родина».

Артем стал было переписывать слово в тетрадь, да вдруг замер и прислушался.

На улице кто-то сказал страшным заунывным голосом: «У-у!», а потом еще раздалось откуда-то, как из-под земли: «Н-н-н!»

И Артем увидел в окне черную голову быка. Бык глянул на Артема одним кровавым глазом и пошел к школе.

- Мама! - закричал Артем. Учительница схватила мальчика и прижала его к своей груди.

- Не бойся! - сказала она. - Не бойся, маленький мой. Я тебя не дам ему, он тебя не тронет.

- У-у-у! - прогудел бык.

Артем обхватил руками шею Аполлинарии Николаевны, а она положила ему свою руку на голову.

- Я прогоню быка. Артем не поверил.

- Да. А ты не мама!

- Мама!.. Сейчас я тебе мама!

- Ты еще мама? Там мама, а ты еще, ты тут.

- Я еще. Я тебе еще мама!

В классную комнату вошел старик с кнутом, запыленный землей; он поклонился и сказал:

- Здравствуйте, хозяева! А что, нету ли кваску испить либо воды? Дорога сухая была...

- А вы кто, вы чьи? - спросила Аполлинария Николаевна.

- Мы дальние, - ответил старик. - Мы скрозь идем вперед, мы племенных быков по плану гоним. Слышите, как они нутром гудят? Звери лютые!

- Они вот детей могут изувечить, ваши быки! - сказала Аполлинария Николаевна.

- Еще чего! - обиделся старик. - А я-то где? Детей. я уберегу!

Старик пастух напился из бака кипяченой воды - он полбака выпил, вынул из своей сумки красное яблочко, дал его Артему. «Ешь, - сказал, точи зубы», - и ушел.

- А еще у меня есть еще мамы? - спросил Артем. - Далеко-далеко, где-нибудь?

- Есть, - ответила учительница. - Их много у тебя.

- А зачем много?

- А затем, чтоб тебя бык не забодал. Вся наша Родина - еще мама тебе.

Вскоре Артем пошел домой, а на другое утро он спозаранку собрался в школу.

- Куда ты? Рано еще, - сказала мать.

- Да, а там учительница Аполлинария Николаевна! - ответил Артем.

- Ну что ж, что учительница. Она добрая.

- Она, должно, уже соскучилась, - сказал Артем. - Мне пора.

Мать наклонилась к сыну и поцеловала его на дорогу.

- Ну, иди, иди помаленьку. Учись там и расти большой.